Не просто контроль
В конце апреля Минфин и Банк России активно обсуждали необходимость продления президентского указа о обязательной продаже валютной выручки экспортёрами, срок действия которого истекал 30 апреля. Указ был продлён, но с условием, что изменения возможны по мере необходимости.
Похоже, такая необходимость возникла, хотя всё это не произошло внезапно. Минфин весной предлагал обнулить нормативы возврата и продажи валюты, которую, по мнению экспертов, было уже некуда девать. Импорт из-за санкций был низким, а предприятиям не удавалось получить доллары или евро под приемлемый процент.
Многие видели выход не в отмене репатриации, а в снижении учётной ставки и введении специальных льготных условий кредитования в валюте. Первый шаг в этом направлении уже сделан: ставка начала снижаться, и ожидаются дальнейшие улучшения на фоне заявлений о значительном падении инфляции.
Хотя публика не очень верит в последние события, принято решение о втором шаге – разрешить не сдавать валюту. То есть экспортёрам больше не нужно брать валюту в кредит под высокие проценты. Однако излишки валюты им всё равно придётся куда-то девать через «дружественные» банки.
Перспективы выглядят не так уж плохо, особенно потому, что банкам никто не запрещает приобретать государственные ценные бумаги, что поможет бюджету справиться с растущим дефицитом. Однако даже без репатриации останется требование отчитываться о валютной выручке перед Банком России и Росфинмониторингом.
Таким образом, институт валютных комиссаров, которые должны существовать в каждой крупной экспортной компании, продолжает действовать. Напомним, что именно строгий валютно-экспортный контроль с обязательной продажей валютной выручки помог России выйти из дефолта в условиях низких цен на нефть.
Тогда была создана специальная служба – Федеральная служба валютно-экспортного контроля (ВЭК), подчинённая президенту и имеющая право координировать работу по валюте с семью федеральными ведомствами, включая Центробанк. Однако олигархическая Россия не смогла с этим смириться, и ВЭК была быстро ликвидирована.
Сначала вместо неё создали финансовую разведку с мощным силовым подразделением, а затем переформатировали в Росфинмониторинг, который занимается лишь сбором данных о подозрительных финансовых операциях. Силовики были направлены на борьбу с наркотиками, где они и остаются до сих пор.
Не время сдавать валюту
После строгих мер конца 90-х последовал длительный период ослабления валютного контроля, который позволил многим экспортёрам выводить огромные суммы за границу в офшоры. В 20-е годы правила игры смягчились до неузнаваемости.
Когда пришло время почти полной валютной свободы, начали разрабатывать нормы для освобождения от возврата и продажи валюты. В это время появились валютные комиссары, а практика получения индивидуальных разрешений у правительственной комиссии по иностранным инвестициям стала обычной. Экспортёры обязаны были еженедельно отчитываться перед Росфинмониторингом, и на контроль попадал любой внешний торговый договор. Это произошло потому, что завести рубли в Россию напрямую было не проще, чем валюту. Экспортёрам приходилось сначала менять рубли на валюту, а затем продавать её на внутреннем рынке.
Банк России уже несколько месяцев с оптимизмом сообщает о росте доли оплаты за российский экспорт в рублях. Если в январе 2024 года этот показатель составлял 33,4%, то на данный момент он приближается к 50%. Соответственно, доля расчетов в долларах и евро с недружественных стран снизилась с 23,9% до 16,3%, но затем снова возросла, по данным за июль, до 21,6%.
Интересно, что весной, когда нормы продажи валюты могли быть отменены, либеральные СМИ, называющие себя «деловыми», с удовольствием цитировали экспертов, утверждавших, что полное снятие репатриации могло бы вызвать колебания на валютном рынке. Они даже вспоминали, как рынок трясло осенью 2024 года.
Тогда отсутствие обязательной продажи считалось нежелательной практикой для рынка. Сейчас те же эксперты говорят о неких трёх соснах, между которыми блуждают финансовые власти. Выбирая между дефицитом бюджета, инфляцией и девальвацией рубля, многие склоняются к последнему варианту.
Проверка памяти
Однако не забывают ли такие советчики, что слабый рубль сам по себе является стимулом к инфляции, а дефицит бюджета при стагнирующей экономике, которую принесут в жертву валютным поступлениям, в конечном итоге вырастет до таких масштабов, что никакими заимствованиями его не покроешь.
Стоит вспомнить времена, когда, помимо якобы «жёсткого» валютного контроля, существовала практика двойных банковских стандартов с низкими ставками за границей и высокими в России. Ситуация доходила до абсурда, когда в зарубежных отделениях Сбербанка условия кредитования были гораздо выгоднее, чем в России. В Крыму же Сбер вообще не открывал филиалы до тех пор, пока не столкнулся с санкциями.
Сейчас ситуация остаётся «кривой», и этим пользуются те, кто имеет доступ, например, к параллельному импорту. Тем не менее, условия игры из-за пандемии и с началом СВО изменились кардинально, хотя не для всех, и законы, как мы понимаем, не работают для них.
Вопрос в том, что валютным комиссарам, чтобы сохранить свои рабочие места, важно расширить список компаний, подпадающих под требования о репатриации, даже с нулевыми ставками. Время движется, многое меняется, и пока экспортёры продают валюту даже больше, чем это требуется по нормативам.
Проблема слабого рубля, ради решения которой когда-то требовали продажи экспортной выручки, в настоящий момент не так актуальна. Можно спорить о том, что ограниченная девальвация могла бы помочь решить многие бюджетные проблемы, но вопрос пока не назрел.
Летом обсуждали даже повышение «порога» для зачисления и продажи экспортной выручки. Но это не произошло – экспортёры могут расслабиться, а валютные комиссары не должны беспокоиться.
- Олег Александров, Алексей Подымов
- pikabu.ru, shnyagi.net, topwar.ru